Борис Йордан: «Самая большая проблема - разрешение ситуации с крупнейшими российскими инвестбанками»
Обострение финансового кризиса в конце прошлой недели вынудило ФСФР приостановить биржевые торги, а правительство - пойти на беспрецедентные меры по поддержанию ликвидности банковской системы. Президент группы «Ренессанс Страхование» Борис ЙОРДАН рассказал в интервью газете «Коммерсант», почему стабилизационные меры финансовых регуляторов не решат всех проблем российской финансовой системы, которые могут перерасти в макроэкономические. - Как вы себя чувствуете в связи с ситуацией на рынке? Спокойны или нервничаете? - У меня полнейшее дежавю. Я уже дважды переживал подобные кризисы - в 1987 году и в 1998-м, когда уже был инвестбанкиром. Но сейчас кризис другой, его отличает невероятный рост размера задолженности по отношению к прежнему уровню собственного капитала. Тогда, в 98-м, у нас была нестабильная экономика, государство было банкротом, отсутствовала налоговая доходность и нефть стоила $9. Сейчас у нас хорошие макроэкономические показатели и самый низкий уровень государственной задолженности. Проблема другая - эффект коротких денег на длинные активы. И проблемы ликвидности на рынке. Эти проблемы легко могут перерасти в макроэкономические. У нас экономика растет за счет среднего класса. И если этот средний класс сейчас не получит денег, чтобы продолжать развиваться, экономика расти перестанет. Почему очень важно, чтобы ЦБ сейчас вернул финансовую систему в рабочее состояние? Потому что как только перестанут выдавать кредиты, средним компаниям будет не на что рефинансироваться. Если у них не будет денег, они не будут ни страховаться, ни развивать свой бизнес, многие из них будут закрываться. Они все живут на заемные средства, и если у них не будет денег, у нас тогда будет экономическая проблема. Это большой миф, что в России экономический рост происходит за счет нефти. Это правда лишь наполовину. Нефть дает кэш, который финансирует рост реальной экономики. Нефтяные компании не растут. - Российские проблемы начались с США? - Однозначно. В Америке за последние несколько лет уровень задолженности компаний и населения на размер капитала вырос в 30-40 раз. Раньше американские банки давали людям кредиты не больше чем на 80% от цены дома. В последние несколько лет ситуация изменилась. В стране появилось гигантское количество денег, люди набирали ипотечные кредиты и покупали дома для инвестиционных целей. В них никто не жил, а цены на недвижимость постоянно росли. При этом если дом стоил условно $100, банк давал кредит на все $150 с расчетом на то, что дом будет расти в цене. Кредиты выдавались не под фиксированный процент, а под процент, привязанный к ставке рефинансирования, которая может меняться. Строили больше, чем надо. По закону в США банки должны каждый квартал показывать реальную стоимость бумаг. Капитал становился меньше, а убытки росли. Многие банки стали банкротиться. Государство стало их выкупать просто потому, что у них нет никаких шансов выжить. При этом американский кризис стал давить на экономику других стран. Американский потребитель - самый крупный в мире - стал меньше потреблять, и страны-производители стали тоже терять деньги. Но я считаю, что американская экономика через несколько лет будет намного сильнее. Их принцип: потерял деньги - забудь, списывай и иди дальше. Чтобы вернуться к росту, банки должны все списать: кто выживет, тот выживет. В Японии такой же кризис был 15 лет назад. Но она приняла другое решение. Государство запретило банкам списывать задолженность и менять ставки. Они не проводили переоценку активов. Именно поэтому экономика в Японии с тех пор и не растет. - На российском рынке кризис почувствовался лишь сейчас. Почему? - Цена на нефть была очень высокая. Я еще два года назад говорил, что у нас проблема с нефтяной системой - слишком высокие налоги на нефть. Доходы нефтяных компаний шли в бюджет, стабфонд и ЦБ, а нефтяные компании получали на развитие не так уж и много. Это подтверждается тем, что производство нефти последние два года снижается. Изначально это было правильно: нужно было помочь стране выйти из задолженности. Но даже расплатившись с долгами, государство продолжало брать с избытком, думая, что оно будет лучше управлять этими деньгами, чем рынок. Но мировая практика показывает обратное. В России ликвидность банковской системы и экономики в целом была невысокой, чтобы восполнить нехватку средств, российские компании брали деньги в долг на Западе и внутри страны. Они построили пирамиду, как в Америке, не такую большую, но достаточную. Было много маржинальных сделок, появились молодые трейдеры, которые сделали миллионные состояния на том, что брали кредитные средства, в пять или десять раз превышающие их средства. Но акции начали падать. Когда рынок проседает на 1-2%, банк может продать заложенные бумаги, чтобы сбросить с себя эту маржинальность, и проблемы не будет. Но когда рынок падает на 7-10% в день, банк не может реализовать бумаги без убытков. За последние две недели, если говорить о фондовом рынке, все бумаги падали так, что банки не успевали продавать залоги, теряли деньги и «резали» все позиции. К тому же около двух лет назад у нас появился рынок деривативов. Это бумага-опцион, которая дает возможность играть на рынке, вкладывая $1 и выручая $20, и имеет очень большой уровень задолженности. И эти опционы между банками начали еще и хеджироваться. Опционный рынок резко вырос, увеличив риски между банками и контрагентами. Объем рынка деривативов сейчас составляет минимум $200 млрд. При этом регуляторы просто не успели разобраться с этим рынком. Проблема наших банков в коротких депозитах (пассивах) и длинных кредитах (активах). При такой динамике развития банковского баланса происходит разрыв между активами и пассивами, то есть кризис ликвидности. - Политические проблемы «помогли» в создании этой ситуации? - Они его ускорили. Может, она не была бы такой сильной. Потому что, как только начались осложнения взаимоотношений с Грузией, иностранцы начали продавать российские активы. Но резиденты продавали их еще быстрее, зная, что западники негативно отреагировали на ситуацию и будут продавать дальше. Пошел принцип домино. - Но это еще кризис финансовой системы или уже экономический? - Это чистый финансовый кризис, который может быстро перейти в экономический, если его не решить. - Но при этом у нас сейчас нет опыта по поддержанию финансового рынка в кризисной ситуации. - Это не совсем так. Россия уже пережила кризис 98-го года, с тех пор у нас появилось достаточно очень компетентных профессионалов, которых теперь нужно привлечь к решению проблемы. Но у многих из этих людей, к сожалению, есть конфликт интересов. Фундамент любой финансовой системы - это доверие. И главная задача ЦБ - восстановить и поддерживать доверие к системе. Это может быть сделано разными способами: в некоторых случаях при помощи банкротства, в других, напротив, необходима поддержка. Министр финансов США, отвечая на вопрос журналистов, почему он обанкротил Lehman Brothers и спас AIG, объяснил, что в капиталистической экономике компании должны банкротиться. Это часть бизнеса. Но есть активы, которые банкротить нельзя, потому что они могут уничтожить всю финансовую систему. Америка не может спасать всех на деньги налогоплательщиков. В России сейчас достаточно денег, чтобы стабилизировать ситуацию, но дело в том, как правильно их распределить. Спасая банк, нужно ответить на вопрос, может ли он дальше существовать. Я считаю, что самая большая проблема сейчас - это разрешение ситуации с крупнейшими российскими инвестиционными банками. В будущем, думаю, инвестбанки нужно будет подвести под регулирование Центрального банка. Но сейчас их нельзя не поддержать, потому что в противном случае рынок капитала просто развалится. Инвестиционные и коммерческие банки - главные двигатели капитала. И если у банков нет капитала, то рушится вся система капиталистического рынка. Именно поэтому Центральный банк в Америке год назад впервые за 50 лет открыл так называемое fed window (окно, где коммерческие банки могут брать деньги под проценты для ликвидности) для инвестиционных банков. В Америке JP Morgan является партнером ЦБ и через него на рынок идут все деньги. Но ЦБ знает, где проблемы, и говорит JP Morgan, где эти деньги нужнее всего.   - Были ли принятые государством меры по вливанию ликвидности эффективны? Увидели ли участники рынка эти средства и насколько их хватит? Не считаете ли вы, что мы просто спонсируем нерезидентов, которые продолжают вывозить средства? - В минувшие четверг и пятницу Центробанк и Минфин провели беспрецедентное по масштабу вливание капитала в биржевую и банковскую системы. В пятницу мы уже видели положительный эффект. Действия ЦБ и Минфина были четко скоординированы, и решения принимались при плотном взаимодействии с ведущими игроками рынка. Что касается нерезидентов, то для экономики нет разницы между иностранным и российским капиталом. Ликвидность не может быть российской или иностранной. Вывоз денег - это симптом нездоровой ситуации на рынке, которую должны исправить действия ЦБ по вливанию ликвидности. - ФСФР на прошлой неделе запретила участникам торгов совершать маржинальные сделки. Эти решения способны оздоровить рынок или это полумеры? - Решения о запрете «шортов» (коротких позиций.- «Ъ») по акциям финансовых корпораций были приняты и в Америке, и в Великобритании. С одной стороны, это, конечно, нерыночное решение, с другой - абсолютно правильное в кризисной ситуации. На Западе эта мера временная. Надеюсь, в России также запрет будет снят, когда ситуация стабилизируется. - А если принятые меры будут неэффективны? - Я не могу это предугадать. Даже министр финансов США не готов был бы предсказать, смогут ли они стабилизировать американскую экономику. Банки и финансовые системы построены на одном доверии. Lehman Brothers существовал 156 лет, а обанкротился за два месяца. Потому что инвесторы потеряли к нему доверие. При этом кредиторы банка получат 100% денег. Вот такое банкротство. Morgan Stanley объявил о рекордной прибыли и имел доступ к ликвидности в $176 млрд, а его акции упали на 26% за один день. Это вопрос доверия к системе. - То, что происходит со страховой компанией AIG, может обрушить всю финансовую систему. Это заденет российских страховщиков? - Традиционно российские страховые компании перестраховывают риски в Munich Re, Swiss Re и других европейских компаниях. Кроме того, у нас слишком маленький рынок - $16 млрд. В сущности, каждая сделка на российском рынке перестрахования даже не замечается в балансах этих компаний. Но кризис все-таки может отразиться на российских страховых компаниях, так как все они держат депозиты в банках. - То есть наших страховщиков этот кризис заденет лишь отчасти? - В России может снизиться рост ипотеки и автокредитования и, как следствие, сократятся объемы кредитного страхования. Вообще, у нас рост этого бизнеса может в течение следующих шести месяцев замедлиться. Хотя рынок сейчас так стремительно растет, что, если честно, я не вижу гигантской проблемы. Дело в другом, страхование - это часть финансовой системы. Полученные от продажи полисов средства мы инвестируем. Российские страховые компании очень консервативны, поэтому мы размещаем эти деньги в основном на депозиты и в госбумаги. Поэтому для страхового бизнеса в России весь вопрос состоит в том, будет ли функционировать банковская система. Только если она рухнет, только после этого кризис коснется всех страховых компаний. Сейчас это не происходит благодаря действиям ЦБ и Минфина. - Страховые компании на кредите доверия размещают депозиты в банках? - Нет. Они, я надеюсь, используют риск-менеджмент. Вот, скажем, у группы «Ренессанс Страхование» только в одном или в двух банках большие депозиты. Основная же масса средств диверсифицирована между большим числом банков. - А что происходит с балансами других страховщиков, например кэптивных? - Проблемы есть. Я слышал, что один из страховщиков первой десятки очень сильно сидел в акциях. И вот здесь вопрос, что у него сейчас с балансом. - За последние дни российский рынок пережил обвальное падение, были приостановлены торги. Это была правильная мера? - Рынок падал быстрее, чем можно было - А как отразятся на инфляции многомиллиардные вливания Минфина и ЦБ? - Инфляция будет значительно выше прогнозов правительства. Это очевидно. Потому что у нас рубль был очень крепкий, но существенно ослабил свои позиции за последний месяц, и это, естественно, будет способствовать инфляции. При курсе доллара 23 рубля мы имели 13-14% инфляции. Представляете, какая она будет при курсе 26 рублей за доллар? - То есть у нас имеются проблемы в финансовом секторе. За эти проблемы заплатит потребитель? - Всегда, когда речь идет о финансовых кризисах и вливаниях на стабилизацию рынка, нужно подразумевать, что это деньги налогоплательщиков. И Россия не исключение. Разница лишь в том, что в Америке дефицитный бюджет, а значит, сразу после кризиса начнут расти налоги. А у нас бюджет профицитный. Государство имеет пул резервов, ЦБ, Минфин и стабфонд. Но, по сути, это те же деньги налогоплательщиков, только отложенные про запас. - В отделениях российских банков очередей пока нет. Люди кризиса пока не чувствуют. Кому они верят? - Все знают, что у государства есть резервы, и большие. Пока еще ни один банк не отказывался выдавать физическим лицам вклады. Ситуация в целом пока стабильная. Я обзванивал нескольких коллег из разных банков, они говорят, что им не нравится обстановка, они обеспокоены, но банки работают. - А ваш рабочий график сильно поменялся? - Последнее время я в частых разъездах по вопросам нашего бизнеса на Западе. А вообще, я всегда очень много работаю, я уже надоел им всем здесь. Я очень активно слежу за ситуацией на всех биржах. - А вы задумывались над тем, что будет с вами, если меры по восстановлению стабильности на финансовом рынке не подействуют? - Пока существует риск ухудшения ситуации на мировых рынках, ситуацию в России называть стабильной нельзя. Могут потребоваться дополнительные меры, но действия центральных банков ведущих стран сейчас вполне эффективны. - Некоторые эксперты убеждены, что ряд игроков рынка специально играл на понижение, чтобы дешево скупить ряд активов, и это выглядит не как «бархатная реприватизация», а как цивилизованная поддержка рынка. - Вы в очередной раз убеждаете меня, что российское население всегда и во всем ищет скрытый подтекст. Я в эту игру не играю. Уверен, что здесь никакой затеи нет: то, что происходит, это абсолютная копия того, что произошло в США, потом в Европе и в Азии. У нас процесс ускорился - События в европейской и американской экономике вызвали обвал цен на рынке недвижимости, который был зависим от ипотеки. У нас зависимость меньше, но снижение цен на недвижимость все уже воспринимают как данность. Это оправданно? - Да, но у нас проблема в уровне долговой нагрузки девелоперов. Есть компании, которые структурировали свои активы надолго: у них длинные кредиты, на три-пять лет. У таких девелоперов все будет нормально. Но тем, у кого приближается срок погашения кредита, кто брал кредиты на один-два года, придется тяжело, поскольку им никто теперь денег не даст. В итоге их просто скупят или обанкротят. - Знаете, некоторые компании, взяв кредиты, жили спокойно. Но банки начали массовый пересмотр ставок по уже действующим договорам. Вам не страшно? - Эта тема не беспокоит тех, кто финансировал свой бизнес соразмерно необходимости и брал краткосрочные кредиты под короткие проекты или, напротив, длинные под длинные. Страшно тем, кто соглашался на нефиксированные ставки и занимал ради спекуляций. Например, последние несколько лет многие зарабатывали на том, что брали кредиты в японских иенах, где ставка была мизерной. А потом покупали доллары и евро, где ставки были в разы больше. То же самое и в России. Наши брали короткие деньги на Западе, а потом выдавали их на российском рынке гораздо дороже. Но деньги пришлось возвращать, а новые кредиты на Западе уже не дают: лимиты на Россию закрыты. Вот и получилось, что, например, построили огромную башню на заемные деньги, которые пора возвращать. А башня не продается. Что делать? А у нас половина недвижимости нераспроданная стоит, и ее стоимость тоже очень сильно изменится. Я считаю, что средняя квартира в Москве может измениться в цене на 20-30%. - Кто будет покупать девелоперов, государство? - Люди с кэшем. Вне государства много денег, и те, кто имеет наличность, будет этим пользоваться. Йордан Борис Алексеевич Родился 2 июня 1966 года в городе Си-Клифф (штат Нью-Йорк, США) в семье эмигрантов из России. В 1987 году окончил Нью-Йоркский университет, получил степень бакалавра в области российско-американских экономических отношений. Начал трудовую деятельность аналитиком в инвестбанке Kidder Peabody, затем стал вице-президентом лизинговой компании GPA Capital Inc. C 1992 года занимал посты управляющего директора инвестбанка Credit Suisse First Boston в Лондоне и содиректора московского филиала банка. Консультировал Госкомимущество, участвовал в подготовке первых залоговых аукционов. В мае 1995 года учредил и возглавил инвестбанк «Ренессанс Капитал». С 1997 года - президент МФК «Ренессанс», образовавшейся в результате слияния «Ренессанс Капитала» и Международной финансовой компании. В 1998 году создал инвестгруппу «Спутник», президентом и председателем правления которой является до сих пор. Одновременно в 1998-1999 годах в качестве антикризисного менеджера возглавлял совет директоров НК СИДАНКО. В 2001 году, после перехода активов компании «Медиа-Мост» под контроль «Газпрома», был назначен гендиректором телеканала НТВ и ОАО «Газпром-медиа». В январе 2003 года покинул оба поста, выведя канал на самоокупаемость и зарекомендовав себя менеджером, не вмешивающимся в редакционную политику. В сентябре 2006 года стал президентом группы «Ренессанс Страхование», заявив о планах достичь $1,5 млрд страховых сборов к 2011 году. Известен своей благотворительной деятельностью, является основателем Фонда содействия кадетским корпусам имени Алексея Йордана. Женат, воспитывает дочь и четырех сыновей. Фото: «Известия»
| ||||